Урбанист Мурунов: «Нам нужен не умный город, нам нужны умные горожане»
Минимущества Пермского края прорабатывает вопрос о включении в список проектов комплексного развития территории (КРТ)ещё 20 участков.Об этом РБК Пермь сообщили в пресс-службе министерства.
На данный момент в Пермском крае заключено 43 договора о КРТ, из них 25— на территории Перми. Общая площадь 43 проектов превышает 770 гектаров, а их градостроительный потенциал для возведения оценивается в размере более 2,9 млн кв. м жилья. Ещё по трём проектам в этом году планируется объявить торги.
Об ошибках первых этапов КРТ, особенностях планирования, появлении антагонистов собственного города и о том, что не даёт жителям городов стать «умными» РБК Пермь рассказал российскийурбанист, социальный инженер, член рабочей группы при Минстрое России по формированию методологии мастерпланирования СвятославМурунов.
«Комплексное развитие территории (КРТ)— это сложные изменения. Если под развитием понимать изменения, а под комплексностью— сложность, то это и есть его определение. Мы понимаем, что каждая городская территория когда-то приносила пользу. Со временем она устаревает и начинает деградировать. Признаки деградации— это пустующие арендные помещения, разрушение конструкций, а также миграция из этой территории богатых и успешных людей.
Любая территория, как и человек или компания, проходит разные фазы развития. Если какие-то городские территории перестают функционировать, они начинают создавать социальные издержки— нагрузку на полицию, медицину, необходимость постоянного ремонта и латания дыр. В таких случаях, безусловно, необходимы изменения. Идеология КРТ заключается в том, что город должен тщательно продумать, что и на что менять. Если мы просто заменим одну неработающую территорию на другую, которая также окажется неэффективной, то это не будет развитием.
Первые ошибки КРТ заключались в том, что ветхое, нуждающееся в капитальном ремонте жилье заменялось просто новым жильем. При этом забывалось, что раньше этот район населяли люди, работающие на соседнем предприятии, то есть у них были рабочие места. А в дом культуры они ходили, который находился рядом с центральным парком, в соседнем квартале. Мыже брали лишь один участок с жильем, меняли его на новое жилье, и нам казалось, что мы развиваем территорию. Нет, необходимо смотреть на район в целом.
Во-вторых, нужно учитывать человека. Мы меняем уклад его жизни. Например, пожилым людям могли быть нужны одни услуги, а новое поколение уезжало из-за отсутствия инфраструктуры. Когда мы начинаем включать в параметры развития аспект «развитие человека», процесс резко усложняется. У разных поколений разные запросы: кто-то хочет тишины и дорогих сервисов, кто-то— активности, шума и новых знакомств, кто-то— спокойно работать и воспитывать детей. Именно социальное разнообразие дает нам полноту ощущения города.
В-третьих, у города есть экономические задачи. Если, например, Пермь сейчас находится в фазе индустриализации, то есть появляются новые предприятия, требуются рабочие места, то нужно задаться вопросом: что такое завод? Заводу сразу нужны колледжи для подготовки специалистов, инжиниринговые компании для развития технологий, логистика, промышленный дизайн, наука.
Строить заводы в центре города невозможно из-за их инфраструктурных, экологических и других требований. Но можно создавать «обвязку», добавлять в каждый район и квартал то, что будет полезно заводу, создавая тем самым синергетический эффект. Это значит мыслить интересами всего города, а не только отдельного участка. Таким образом, в проектах комплексного развития территории на этапе задумки (мы называем это формированием коллективного заказчика и сложного технического задания) необходимо: попытаться собрать различные масштабы, контексты и цели в самом начале. Ведь когда проект уже разработан, архитекторы потратили время и получили деньги, менять его крайне сложно. Важно изначально сформировать такое техническое задание, чтобы проекты были сложными, устойчивыми и позволяли ответить на вопрос не только «что мы делаем сейчас?», но и «как эта территория будет жить и развиваться через 10-20 лет?». И жить не абстрактно, не просто «детям нужны детские площадки».
Детям нужен социальный опыт, детям нужна игра. Я всегда говорю архитекторам: не нужно проектировать детские площадки. Вы забыли, что такое детство? Детство— это не только детская площадка. Детство— это друзья, выход за границы, пробование себя в разных ролях, это игра. Спроектируйте такую игру во дворе, чтобы ребенок оторвался от компьютера. Вот это настоящая игра. Архитектор говорит: «Это не к нам, это к психологам». Но тогда не надо все застраивать детскими площадками. Детские плейхабы важны, они могут быть арт-объектом в парке, но они создают и шум.
Второй аспект— туризм. Многие территории делают ставку на туризм. Я всегда говорю одну отрезвляющую фразу: туризму не нужны инженеры, туризму нужны официанты и гостиницы. Как только вы начинаете делать ставку на простой, «смотрибельный» туризм, который могут себе позволить лишь исторические города без крупных предприятий вы, как промышленный город, должны делать ставку на сложный туризм: научный, образовательный, туризм как способ получения профессии, туризм, ориентированный на людей. С этой точки зрения, задача любого КРТ— не мыслить шаблонами. Это значит усложнять саму технологию мышления о развитии, увеличивать список вопросов и количество заинтересованных сторон. Нужно мыслить не участками города.
Когда девелопер мыслит только маленьким городским участком, он как будто приземляет туда «космический корабль». В итоге целый район могбы быть развит этими инвестициями, но мы замыкаемся в рамках маленького жилого комплекса, вокруг которого возникает забор, пробка. А район как деградировал, так и деградирует. В таких условиях некомфортно ни жителям нового комплекса, ни тем, кому в районе некуда пойти. Это происходит потому что мы не рассмотрели комплексную интеграцию. Нужно мыслить масштабами кварталов, районов, полицентрических центров и интересами всего города.
Самое слабое место всех этих проектов— это экономика: кто будет инвестором, каковы сроки окупаемости, что регион вкладывает в инфраструктуру, а что— инвестор, как мы можем использовать частные накопления? У наших граждан в каждом городе лежат триллионы денег на счетах, которые мы держим на депозитах или отложили на «черный день», который, возможно, уже наступил, а мы этого не поняли. Мы не рассматриваем сложную экономическую модель. Сейчас наша экономическая модель проста: взять кредит в банке, построить и продать. А ведь сложная модель может включать частный капитал, государственные инвестиции в инфраструктуру или предприятия, средства институтов развития, а также участие горожан через акционирование или прямое финансирование, например, строительства библиотеки. Все это нужно интегрировать на старте, потому что потом добавлять такие элементы очень тяжело.
В этом и заключается сложность всех комплексных проектов развития территории: как только дается команда «вперед», кто-то один берет этот проект, эту территорию. И насколько у него хватает мышления и коммуникационных возможностей, настолько он и развивает проект, исходя из своего понимания развития. «Я построил там что-то новое»— этоли развитие? Развиваетли это территорию, развиваетли человека, делаетли его ментально более устойчивым? Зарабатываетли он больше, готовли создавать семью в этом месте, связываетли свое будущее со страной? Илиже мы понимаем развитие исключительно как продажи? Надо смотреть глубже, ведь у Перми есть серьезные наработки: первый мастер-план, эпоха культурной революции и так далее. Было много периодов, когда Пермь действительно вырывалась вперед.
С точки зрения цифровизации, вопрос не только в инфраструктуре данных, оптоволокне или дата-центрах— это тоже важно,— но и в том, как мы эти данные используем. В чем проблема «умного города»? Я много лет дискутирую на эту тему с коллегами. Говорю: «Слушайте, нам нужен не умный город, нам нужны умные горожане». Умный город, который обвешан камерами и собирает штрафы,— это не самое умное решение. Оно понятно, но не самое умное. Мы как будто добавляем дополнительный налог на нарушителей. Да, это пополняет городской бюджет, но раздражает нас всех, делает нас антагонистами по отношению к городу.
Мы не можем сделать так, чтобы человек получал доступ к городским данным, позволяющим ему быстро принимать качественные решения. Поэтому сейчас в нашей парадигме цифровизации, в Development 2.0, мы действуем иначе. Мы говорим, что дашборды— панели с данными— должны быть не только у губернатора в Центре управления регионом, отображающие «красные точки» жалоб и аварий. Они должны быть и у горожанина, и у компании. Дашборды должны строиться на некой информационной модели города. Если мы понимаем, что в городе есть избыток свободного времени, запросы на участие в городских проектах, запросы на инвестиции, меценатство, то эти данные не должны скапливаться в департаменте, потому что департамент— это узкий городской канал.
Чиновники сейчас перегружены. Если раньше администрация была единственным центром принятия решений, то сейчас появились новые поколения предпринимателей, развиваются университеты, появилось множество городских стейкхолдеров. Поэтому не нужно все перекладывать на администрацию, не нужно требовать все от нее. Но отсутствие информационной модели города— понимания, что такое город, какие данные он собирает— не позволяет нам фактически сделать горожанина умным.
Мы не даем ему возможность минимизировать свои издержки. Например, человек купил квартиру и полгода ищет своих единомышленников. Или сидит в чате, то выходя из него, то заходя. Он переехал в новый город, но никто его не познакомил с нужными людьми. Он ходит на какие-то нетворкинги, попадает на мошенников, разочаровывается и снова «сидит в домике». Если мы не рассматриваем конкретного человека как бенефициара умных технологий, а вместо этого должны сделать его умнее с помощью технологий. Почему Яндекс сейчас вошел в каждый дом? Они сделали для нас полезную вещь.
Они собирают много данных о нас, но не делятся ими с городами; они будут их продавать. Город должен быть умнее Яндекса. Это наши данные. Мы должны «кормить» наш искусственный интеллект и вырабатывать системы поддержки принятия решений в районе, сначала, возможно, в небольшом квартале. Я сейчас, занимаясь мастер-планами, всегда предлагаю заложить инфраструктуру для дата-центров, потому что люди будут генерировать столько информации… Система должна быть автономной. При этом она должна быть максимально полезной для человека. Если человеку полезно, он начнет этим пользоваться, учиться и так далее. А если мы начнем экономить ему время, повышать качество его социальных коммуникаций, экономить нервы, следить за ментальным здоровьем, повышать качество его инвестиционных ожиданий, то тем самым мы поднимем и общую экономическую ситуацию. Ведь как только каждый из нас начинает зарабатывать, у нас появляются излишки, и мы готовы быть инвесторами или меценатами. Мы уже готовы спроектировать образовательную школу другого формата или проинвестировать в музей.
Что касается старшего поколения, у нас есть люди, которые гордятся собой, у них есть опыт, но им некуда его применить. Фильм сняли про «реальных пацанов», а не про «реальных пенсионеров», хотя у них был опыт строительства заводов, работы в советское время (я сейчас утрирую, но суть такова). Легко следовать тому, что быстро вызывает эмоции, за быстрым дофамином. За сложными стратегическими изменениями идти долго, и здесь данные и цифровизация, основанная на данных, становятся критически важной инфраструктурой.
Но опятьже, сколько масштабов должно быть охвачено? Не только Центр управления регионом у губернатора, где отображаются проблемы (жалобы, нарушения). А также Центр управления развитием, Центр управления горожанином. У горожанина тоже должны быть данные. Ведь в наших телефонах нет ничего о городе, кроме карты. У нас нет аналитики: кому в моем квартале одиноко, кому нужна помощь, или кто еще в этом квартале интересуется урбанистикой, с кем можно встретиться сегодня вечером? У нас нет полезных для нас данных, хотя технология к этому уже готова.
И, конечно, искусственный интеллект. Мы уже сейчас в проектах мастер-планирования будем заставлять студентов конкурировать в большей части решений с искусственным интеллектом, чтобы они понимали: если вы придумали что-то простое, и это может сделать ИИ, значит, думайте еще. Потому что если «кожаные» (люди) начнут проигрывать «цифровым», то наша судьба незавидна— мы все станем курьерами, да и те будут роботами. Поэтому наша задача сейчас— научиться мыслить коллективно, с опережением, нестандартно, с учетом локальной специфики. И главное— это мышление превращать в практику, а не оставлять только на бумаге».
Поделиться Поделиться Вконтакте Одноклассники Telegram
РБК в Telegram
На связи с проверенными новостями
Berliner Zeitung назвала причины массового дезертирства в ВСУ
Самую яркую комету этого года засняли над Россией. Видео
Истребитель и вертолет ВС США упали в Южно-Китайском море
Трамп заявил, что Россия и США не играют друг с другом в игры
В Петербурге задержали похитителей футболиста сборной России и зятя депутата
ЕС остался крупнейшим покупателем российского сжиженного природного газа
Читайте РБК в Telegram! Подборканаших каналов
Авторы Теги
Загрузка...
